Герои Бессмертного полка нашего прихода

КАМШИЛИН Михаил Иванович

Михаил Иванович Камшилин родился 8 ноября 1917 года в Калужской области. В 1930 году его семья переехала в Москву. Окончив 7 классов, Михаил поступил учиться в Горно-взрывной техникум. Потом работал в Средней Азии. В армии с 1941 года. Войну закончил в Берлине старшим лейтенантом. Награжден орденами Отечественной войны II степени и Красной Звезды, медалями «За Отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Москвы» и другими. Демобилизовался из армии в звании подполковника.

Жители нашего города знают Михаила Ивановича больше как поэта. И это не удивительно, часто его стихи можно видеть на страницах наших газет, да есть и не одна книга с его стихами. Я же хочу рассказать от тех годах, когда он был молод и шла Великая Отечественная война.

Ещё до войны М.И. Камшилин работал взрывником в республиках Средней Азии. В июле 1941 года из Ташкента он пошёл добровольцем на фронт. Попал он в г. Брянск и в звании техника-лейтенанта занялся постройкой оборонительных сооружений. Командовал взводом. Это была тяжелая работа: приходилось копать противотанковые рвы, устанавливать металлические ежи, минировать позиции перед нашими укреплениями. А тут ещё началась немецкая операция «Тайфун». Танки Гудериана прорвали Брянский фронт и устремились к г. Орел, а дальше был Мценск. Но около Тулы Гудериану счастье изменило. Сапёрная часть, где служил Камшилин, начала возводить укрепления под Рязанью.

Наступил декабрь 1941 года. После битвы под Москвой их войска стали отходить от нашей столицы. У саперов изменился характер работы, если раньше они только минировали, то теперь надо было заниматься разминированием. С отечественными минами саперы справлялись сравнительно легко, а вот на немецких, случалось, и подрываться. Наверное, тогда и появилось выражение: «Сапёр ошибается только один раз».

Командованием части был отдан приказ офицеру М. Камшилину разобраться с немецкими минами, понять их суть, научиться их обезвреживать. Более недели сидел Михаил на одном из захваченных у немцев складов. Разбирал мины, добивался того, чтобы их можно было легко разряжать, не подвергая смертельной опасности сапёра. А мины у немцев были хитрые. Так, противопехотная мина «Шпринген» сначала подпрыгивала вверх на 1,5-2 метра, а потом уже в воздухе взрывалась, осыпая окружающих шрапнелью. Камшилин добился своей цели, понял, как надо разряжать вражеские «сюрпризы». А тут и другой приказ: набрать команду из молодых солдат и научить их обезвреживанию мин.

Михаил подготовил взвод и стал его командиром. После учёбы вышли на настоящее минное поле. Ночь. Темно. На ощупь находят мину. Потом удаляют взрыватель, а то и два. И вот лежит она беззубая, а чуть ошибся — взрыв, в лучшем случае — останешься без рук. Командованию понравилась работа молодых саперов, и взводного командира, младшего лейтенанта М.И. Камшилина, наградили медалью «За боевые заслуги».

Эпизод из фронтовой жизни

«Я попросил Михаила Ивановича рассказать еще какой-нибудь эпизод из его фронтовой жизни сапёра. И он поведал мне о том, как наши части брали г. Бобруйск.

Это было 24-29 июля 1941 года в Белоруссии. На Бобруйском направлении оборонялись девятая армия противника (10 пехотных дивизий) и две дивизии 4-ой армии, имея заблаговременно подготовленную, глубоко эшелонированную оборону. Кроме того, по Добосна, Ола, Березина, вокруг Бобруйска были заранее построены оборонительные рубежи. Но наше командование не стало штурмовать город в лоб, а обошло его справа и слева. Несколько дней боев и 40-тысячная армия немцев была окружена. Только пяти тысячам из них удалось вырваться из окружения. Бобруйск был освобожден 29 июля.

В старой крепости города, нашлась работа по специальности и взводу саперов Камшилина. В земляном валу, который окружал город, были устроены казематы. И все эти помещения были заставлены ящиками с боеприпасами: минами, снарядами, взрывчаткой. Несколько десятков тонн боеприпасов. Немцы не успели вывезти все ящики. У командования возникло подозрение, а не собирается ли противник все это взорвать? Взрыв получился бы огромной силы, и город был бы весь разрушен, да и солдатам-победителям досталось бы. С Камшилиным — 15 человек-сапёров. Вошли в подземелье — темно и тихо. Зажгли электрические фонарики. Видно плохо, но кругом штабеля из ящиков. Стали ходить вдоль них и слушать. И вот кто-то из саперов услышал, вроде бы часы ходят, минуты отсчитывают. Поняли: это взрывное устройство, и оно включено, а вот когда взорвется — неизвестно. Начали разбирать ящики, приближаясь по звуку часов к адской машине. Проходит час, второй, третий, а звук часов все еще далеко. Солдаты устали, а присесть отдохнуть нельзя — вдруг раздастся взрыв. Работали не отдыхая, чувствовали, что от трудов их зависит жизнь города и людей. На шестом часу показалось то, что искали. Серый ящик, а от него отходит целый пук проводов. Михаил Иванович осмотрел прибор, отключил что-то и часы встали. Отсоединил от прибора провода - тихо. Наконец-то вздохнули с облегчением. Посветили внутрь ящика, на приборы и увидели, что до взрыва оставалось всего-навсего 15 минут. Как видите, на войне даже в затишье смерть может быть рядом.

За свой героизм все сапёры были представлены к награде. Командование высоко оценило подвиг воинов, и поэтому орден «Красной Звезды» лейтенанту М.И. Камшилину вручил лично Маршал Советского Союза Константин Константинович Рокоссовский.

Войну Михаил Иванович закончил старшим лейтенантом в Берлине, где расписался на поверженном рейхстаге».

А.П. Семёнов, сб. "Награды ветеранов".

Воспоминания дочери Ларисы Михайловны Улитиной, урождённой Камшилиной.

Отец, как он сам о себе рассказывал, писал стихи с детства. Его старшие братья учились в Москве, в политехническом институте. И они часто приезжали на хутор «Красный холм», где жила семья Камшилиных – 8 детей (три сестры и пять братьев). В доме была большая библиотека, которая стала центром просвещения и семьи и округи. Отец, будучи семилетним мальчиком, однажды, с большой робостью, подошёл к гостю братьев известному поэту Петру Орешину, и показал ему свои детские стихи. Пётр, прочитал стихи. И толи хотел поощрить мальчика, толи увидел в нём способности, с пафосом произнёс: «Вот будущий поэт России!». Чем осчастливил Мишу.

Вскоре хутор сгорел. Домочадцы едва успели вытащить нехитрый скарб, а тетрадку со стихами и карандашиком Миша не успел. И очень горевал. В его возрасте было жаль лишь стихи и карандашик!

Переехали в Жаворонки, ближе к Москве. Купили маленький дом, где все и разместились. Отсюда подросший Миша ездил заниматься в литературный кружок при редакции газеты «Пионерская правда». После поступил в индустриальный техникум города Подольска. В литературу дорога была закрыта. В гуманитарные ВУЗЫ детей кулаков не принимали. Хотя семья никогда не использовала наёмный труд. Работали сами много с утра и до ночи. А так как у них было 2 лошади и 2 коровы, то и причислили их к этому классу.

Учась в техникуме, писал стихи в стенгазету и в свои толстые тетради. После окончания был направлен на стройки Средней Азии и Памира. Строил дороги на Памире, Касансайское водохранилище, Ферганский канал. Управление находилось в городе Ташкенте. А в соседнем доме проживала 16-летняя Ариадна.

Там они познакомились, полюбили друг друга и поженились перед самой войной 18 апреля 1949 года. И прожили вместе 60 лет. Конечно с длительными разлуками: война, послевоенная напряжённость до 1947 года отца не отпускали к семье, многолетние командировки по строительству ядерного полигона под городом Семипалатинском и. т. д.

В августе 1941 года должен родиться первенец, а в июле на комсомольском собрании три друга, один из них Михаил, приняли решение ехать защищать Родину. И поехали. Попали в ополчение.

Хотя работали на предприятии, имеющем броню. Организация называлось ВЗРЫВПРОМ. Матери ничего не сказал, чтобы её не огорчать. Она узнала о его добровольности далеко после войны и очень на него за это обижалась некоторое время. Трудно было с младенцем, сильно голодали до 1943 года, а в 43-ем отца отпустили, чтобы оформить аттестат и тогда стали получать паёк, стало легче. Первый год отец был в ополчении, защищал Москву. Строили укреп защиту в Оболенске, в Рязани и на подступах к ним. Там получил почётные грамоты за строительство оборонных сооружений. Затем отца призвали в ряды регулярной армии. Всю войну прошёл сапёром. Минировал и разминировал. Сапёр ошибается только один раз… Бог миловал. Немецкие новые неизведанные мины: прыгающие, орущие. Сильно действовали на психику. Отцу, как командиру взвода дали неделю, чтобы разобрался со всеми хитростями, отправили на склад и выживай. Как ему удалось разгадать все хитрости, знает только Бог. Видно хорошо молился.

Но, не смотря на трудности войны, Михаил писал стихи где возможно, в часы затишья. Бумаги не было, на чём-либо подручном или на бумаге для сигарет.

«Мне трудно даются стихи о войне
Она же сидит, как заноза во мне.
Я вижу сквозь память, как танки горят,
Как рвёт на куски всё живоё снаряд.

Как шла по Смоленщине вражья орда,
Сжигая деревни, хлеба, города
Взврывая плотины, корёжа мосты
Пилила берёзы себе на кресты.

Сводила сосняк для солдатских гробов,
Сулила нам жизнь бессловесных рабов.
Мне хочется ужас тех дней позабыть,
Как люди друг друга спешили убить.

Как делать старались друг другу больней.
Война это подлость - вот сказ мой о ней.
Но я не писать о войне не могу –
Боюсь, что молчанием сердце сожгу.

К ним нередко приезжали на фронт известные поэты: Алексей Сурков, Симонов, Матусовский… Отец показывал им свои стихи и они рекомедовали ему печататься во фронтовых газетах, а после войны пойти учиться в литературный институт. Писал много.

СЫНУ С ФРОНТА (Михаил Камшилин)

Догорает в лампе керосин
День в землянке окна голубит.
Не тревожься, мой малютка, сын,
Папа только ранен – не убит.

Вот он пишет сам тебе письмо,
На тебя издалека глядит.
Не спешите траурной тесьмой
С мамой мою фотку обрядить.

Ты не верь, мой мальчик, никогда
В смерть мою, я долго буду жить,
Чтоб твои и мамины года,
Возвратясь, заботой окружить.

После войны не удалось уйти из армии. Сразу начались работы по разминированию реки Неман. Итак, до 1947 года. Хорошо, что жене с сыном разрешили приехать к нему. Отправили солдата в Ташкент. По дороге Валерий, ему было около четырёх лет, тяжело заболел. С трудом добрались до Москвы, где и пришлось остаться до выздоровления. А солдат уехал. Он не мог задерживаться. И исчез. Потом узнали, что его убили. А семью капитана Камшилина Бог отвёл от беды. Когда ребёнок поправился, то стали добираться сами, без сопровождения, через три границы, не зная ни польского, ни немецкого. Натерпелись. Польки с презрением смотрели на жену победителя в телогрейке и сапогах. А на вопрос, где можно поесть с ребёнком высокомерно говорили: «Понюхайте …» Мама запомнила, как красиво они были одеты, в шляпках, красивых пальто, перчатках… А злые!

Отец, когда узнал, что солдат пропал, а о семье ничего неизвестно, поехал за ними в Россию, искать, встречать. И, какая досада! Разминулись на перроне в Германии. Но мама ,всё же, нашла как добраться до части отца через комендатуру. Отец вернулся и был страшно рад, что они живы!

В 1947 году, отца направили на строительство ядерного полигона в Казахстан под город Семипалатинск. Семьи брать с собой не разрешили. И мама осталась в Германии одна до 1951 года. Отца отпускали лишь в отпуск. Там родилась моя сестра Наталья, в Риге, а я в Тельзите, ныне город Советск.

В 1951 году разрешили привезти семью. Отец нас поместил сначала в городе Семипалатинске. Жили в частном секторе, хозяева были казахи. В глиняной мазанке. Если дождь, то на нас, мокрицы и прочие насекомые заползали через отдушины. С продуктами было неважно, но отец быстро соорудил курятник. Купил барашка и мы гуляли с ним, с Бяшкой, как с собакой. Потом зарезать его не могли для еды. Любили, кормили, и наш друг ушёл из жизни от ожирения.

Ходили в гости к казахским подругам. Семьи гостеприимные. Всегда угощали нас баурсаками, хворостом, пловом. До сих пор и у меня в генах любовь к этому доброму народу и передалась и моему сыну, который очень любит Казахстан и его народ. В одном из таких домов обнаружили шкатулку с письмами ссыльного священника, ныне новомученика Свентицкого. Долго она была при нашей семье. Там были открытки с поздравлениями Рождества, Пасхи, днём Ангела. Красивый чёткий почерк и изысканные обороты речи. Жаль, что не сохранились…

Семья часто переезжала из дома в дом. Пока отец не перевёз нас в красивый, благоустроенный городок, который находился в 60километрах от испытательного полигона. Там мы пошли в школу. Часто нас отправляли из школы по домам и говорили, чтобы слушались мам. Папы были на полигоне. Ничего об опасности не говорили, возможно, и не знали. Дело было новое. Нас перед испытанием бомбы выводили семьями на берег Иртыша, солдаты расстилали брезент, нас укладывали туда и накрывали сверху брезентом. Предупреждали, чтобы не подглядывали. Так как вспышка могла повредить зрение. Мы подглядывали.. Через мгновения после вспышки нас подбрасывало на волне взрыва и это нам нравилось больше всего. Потом мы наблюдали, как вырастает огромный ядерный гриб. Мама нас срочно уводила домой. Дома перед взрывом все хрупкие вещи заворачивали в одеяла, чтобы не разбились. А окна и двери оставляли открытыми и с колышками под рамами, чтобы взрывной волной не выбило все стёкла. После взрыва сутки нельзя никуда выходить. Выпадали радиоактивные осадки.

Вскоре все дети стали температурить и страшно болела голова. Родители заподозрили неладное. Особенно после того как отец стал очевидцем одного страшного события. В бункер к отцу перед испытанием вошла делегация с бравым генералом и молодыми адъютантами из Москвы, которые не смотря на запрет выходить из бункера сразу после взрыва вышли вслед за «ура» генералом, который скомандовал: «За мной!» А отец не пошёл. Он был не из его свиты. Говорят этот генерал, умирая, горько плакал, что позвал молодых за собой. В течении месяца все ушли из жизни. Поэтому, отец стал хлопотать о переводе и согласился даже на нулевой цикл ради нашего спасении. А этот ядерный городок был очень комфортный хорошие квартиры, да ещё по незнанию родители развели там огород под окнами. Овощи были как с выставки. Огромных размеров. Шиповник – размером со сливу! МЫ С УДОВОЛЬСТВИЕМ ЕЛИ ЭТИ «ВИТАМИНЫ» и болели, болели… Радиация.

Мы выросли под ядерным грибком
Брезентом накрывала нас мамаша
И дуло смертоносным ветерком
В Курчатовское злое детство наше.

Возили за собою нас отцы,
Когда пустыни знойные бомбили.
Отцы вели себя как молодцы
А наше детство атомы губили.

Это я осознала позже и написала об этом в стихах в первом сборнике.

Отец уехал весной 1957 года в пустыню Бет-Пак-дала на озеро Балхаш. Там основывался новый полигон по защите СССР со стороны Афганистана. Нас отец забрал в октябре. За это время там строители построили целый городок: казармы, столовую, начальную школу и несколько финских домиков. В одном из домиков нас поселили. Старшему брату(он был уже в 9 классе)учиться было негде. Его отправили на станцию Сары-Шаган в интернат при школе. Там жили и учились дети рыбаков и чабанов и офицеров. Приезжал только на выходные. Место замечательное. Озеро бирюзовое, огромное, прекрасное. Как хорошо, что мы приехали в этот рай! Летом загорали, купались, ходили в походы. Отец привёз несколько машин плодородной земли из местечка ЧУ. На этой почве росли огромные экологически чистые вкусные помидоры!

Благодаря родителям нам там было хорошо, как на курорте. Другие семьи страдали от жары, отсутствия овощей и фруктов. У них были другие отцы. Наш был трудолюбив, энергичен и чадолюбив. Нам было надёжно с ним как за каменной стеной! Недаром мама часто восклицала: «Наш отец молодец!»

Полюбила я цвет хаки,
Для меня отец родной.
Было просто и надёжно,
Как за каменной стеной!

Так писала я впоследствии в своём первом стихотворном сборнике.

Мы там закончили школу, рос и город. Потом уехали учиться В Алма-Ату в ВУЗЫ. Закончили. Приезжали на каникулы. Там нашли свои судьбы. Вышли замуж. Потом отец с матерью уехали после демобилизации в Чехов, а мы остались там с мужьями.

Наконец, поэт Камшилин подошёл близко к своей мечте. Влился в среду местных литераторов, стал внештатным корреспондентом газеты «За коммунистический труд». Много писал и издавался в местной газете. А 1976 году чеховские отделились от любучанских (далеко кататься и с транспортом трудновато) и создали своё литературное объединение «Лопасненский родник», который существует и поныне. Отец долго возглавлял его, вплоть до 1998 года, затем передал руководство Мищенко В.В. Это был плодотворный период. Писали много, издавались тоже много. Не смотря на финансовые трудности, перестроечного периода, отцу удавалось добывать деньги на издание коллективных сборников. На свои деньги издавал свои сборники. Они с матерью были настоящими бизнесменами малого бизнеса. Выращивали цветы на приусадебном участке. Между яблонь и клубники посадили несколько грядок с гладиолусами, флоксами и гортензией. Продавала мама сама. На эти деньги и издавался, да ещё и на коллективные добавлял, когда не доставало… Поэтому после него было трудно быть руководителем. Никто из последующих, доплачивать за ближнего не желал.

Постепенно издание коллективных сборников было поставлено на авторитетную основу Михаила Камшилина. Ему доверяли в редакциях газет, издательствах. Без его визы к печати не принимали. Знали, если от Камшилина, то работы качественные, отредактированные. И пошёл поток стихотворных коллективных сборников. Получилось и сотрудничество с несколькими издательствами: в Москве, Подольске, Серпухове. Это был самый плодотворный период работы «Лопасненского родника». Было издано 18 коллективных сборников, 20 личных. Налажено сотрудничество с Союзом писателей. Нам выдали удостоверения, зарегистрировали. Некоторые из родниковцев вступили в Союз писателей - Амоков Владимир, София Вето, Нина Яковлева и другие.

Наши литераторы выступали со своими стихами в школах, библиотеках, в воинских частях и на фермах. Везде их встречали с радостью. Следили за их творчеством через газету «За коммунистический труд», «Лопасня», «С берегов Лопасни». Отца в те годы узнавали везде: на улице и в магазине и на прогулке, куда они ходили с матерью. Было чувство единения и родства с земляками. Коллектив подобрался единомышленников и сильных литераторов: Фролова Александра, Гольдина Наталья Николаевна, Корнеев Алексей Никифорович (член Союза писателей), Амоков Владимир, Сафронов Алексей Михайлович, Дергунов, Устаев Рафаэль и много ещё других, боюсь кого-то не назвать. Хорошо дружили. Особенно с Гольдиной Натальей Николаевной. Прямо не разлей вода! Часами обсуждали по телефону свои литературные задумки. Наталья Николаевна оформляла книги как художник и писала прозу. Её в «Роднике» величали «генеральным секретарём». Она вела документацию Лито. Иногда я видела, что мама ревнует к ней. Но отец быстро её разубеждал. И они опять вместе шутили, смеялись, мама была первым серьёзным редактором его всех стихов. Да и ещё домашним бизнесменом. Хорошо получалось на рынке реализовывать садово-огородную продукцию! Отцу это нравилось. Жили на эти доходы всё лето, а его большая офицерская пенсия шла на издание книг! Для кого-то девяностые годы были тяжёлыми, а для нас при родителях-хорошие! Правда, семья большая опора для детей, даже взрослых.

Отец сотрудничал с городской детской библиотекой, в лице Татьяны Григорьевны Фатеевой. У них была творческая дружба. Вместе организовали конкурсы детских стихов. В помещении библиотеки занимались с талантливыми детьми. А потом издали первый в России коллективный сборник детских стихов «Восхождение на Парнас». Стихи были удивительно зрелыми, яркими, проникновенными. Теперь каждый год проводятся такие конкурсы детских стихов «Золотое пёрышко». Уже провели семнадцать! Много талантливых детей в нашем краю!

Отец мечтал дожить до бриллиантовой свадьбы (шестьдесят лет совместной жизни в законном браке) и дожил до 18 апреля 2000 года! А ушёл из земной жизни 11 октября 2000 года. За 8 месяцев до кончины его крестил отец Георгий, настоятель Иоанно-Предтеченского храма, так как отец был неуверен и не помнил, крещён он был или нет. И, о, чудо! На мой день рожденья 3 марта! А когда-то отец спас мою жизнь, когда в Германии они решили, что после войны иметь три ребёнка будет не по силам. А в последний момент, отец прибежал с работы и остановил эту смертельную процедуру. И я родилась третьего марта. Так он мне дал жизнь во второй раз, чтобы потом я могла помочь ему встать на путь спасения и покреститься. Божий промысел!

Лито «Лопасненский родник» до сих пор существует, потому что писательский дар не даст спокойно спать. Проходят годы, меняются руководители, но помнят первого – Михаила Ивановича Камшилина с благодарностью.



Итог его земной жизни плодотворный. Доброволец ВОВ, двадцать три правительственные награды: 23 медали и два ордена – Красной Звезды, орден ВОВ. Медали за боевые заслуги, за взятие Кенингсберга и много других медалей и значков и грамот (от маршала, от Жукова, за оборону Москвы…), ветеран подразделений особого риска, член Союза писателей РФ и СССР, автор двадцати книг, Почётный гражданин города Чехова.