Сейчас Валя счастливая мать. Ее любимому сыну Ванечке три месяца. Мы часто переписываемся, и она хвастается его достижениями – улыбнулся, перевернулся, покакал… Да-да, это тоже достижение. У кого нет детей, тому не понять. И часто плачет – радостными слезами.

– Потому что душа поёт, – объясняет она.

***

Валю я знаю лет 13-14. Мы познакомились в одном маленьком южном городке, куда я когда-то поехала отдыхать с друзьями, где встретила своего будущего мужа и где мы с ним прожили первый год после свадьбы. Мы давно уже обитаем в Москве, но время от времени я стараюсь наведываться туда с дочками – к свекрови.

Прошлым летом я тоже была там и встретила Валентину в местном храме, на всенощной. Она была «глубоко беременной», чем повергла меня в шок. Скоро объясню, почему.

Вместо того чтобы молиться, я посылала на клирос вопросительные взгляды (Валя пела в хоре) и удивлённо показывала на ее живот. А она улыбалась в ответ и беспомощно разводила руками, мол: «Ну вот так… Даже не знаю, как». В конце концов очень старенькая регент Ангелина, строго погрозив скрюченным подагрой пальцем, призвала нас к порядку.

Служба закончилась, и мы с Валентиной вместе пошли домой.

– Ты ведь знаешь, Лен, я уже и не верила, что у меня будет ребёнок, – говорила она. – Старая, думала, больная. Но на всё воля Божия. Значит, так нужно. А теперь ещё Ванечку не родила, а уже второго хочу. Девочку, сестричку ему…

Валя замолчала и нежно погладила свой огромный живот.

***

Валентина вышла замуж рано – в восемнадцать лет. За бывшего одноклассника Тёмку, двоечника и хулигана.

На самом деле не такой уж он был и хулиган. Скорее жертва своей собственной неуёмной фантазии и активности.

То на каникулах в деревне на дедовом стареньком мотоцикле, который тот берег пуще зеницы ока и любовно называл Козликом, без разрешения покатается. Потом достают из оврага переломанный, не поддающийся реконструкции «труп» Козлика и Тёмкино тело. На удивление живое и даже целое. Только в ссадинах всё. Дед, охая и хватаясь за сердце, бегал от одного к другому. А через пару недель, когда все раны у Тёмки зажили, самозабвенно драл его в сарае своим солдатским ремнём…

То решит Тёмка усовершенствовать конструкцию какой-то новогодней ракеты-фейерверка – чтобы выше взлетела. Ну, и чтобы красивее и торжественнее был салют. Немного переусердствовал с мощностью и влетала эта ракета в окно к Людмиле Васильевне. Или Люсьен, как ее все звали.

Женщина интересная, модная и в свои сорок шесть в третий раз разведённая и бездетная, она в тот момент собиралась на предновогоднее свидание к очередной жертве своих чар. Масочку для лица делала, бигуди крутила, новое платье гладила. И предвкушала романтический ужин, мерцание свечей, звон хрустальных бокалов с шампанским и восхищённые взгляды избранника в свой адрес. Вместо бокалов зазвенело разбитое оконное стекло и ослепительной красоты фейерверк случился на кухне у Люсьен. Романтическую героиню, чудом не пострадавшую, если не считать повисших на лампе бигудей, вздыбившейся, дымящейся причёски и уныло покачивающихся над глазом накладных ресниц, ещё долго отпаивали валерьянкой и водкой.

Тёмку опять самозабвенно драли. Тут же, на месте. А Люсьен прыгала вокруг, потрясая остатками причёски, и мстительно подначивала: «Так его, так… Мало тебе ещё, паршивец!».

***

Но Валя в Тёмке видела не хулигана, двоечника и паршивца. Она смотрела в его голубые глаза и понимала, что именно этот человек всегда будет рядом. И никогда её не предаст. Никогда! От этого сладко щемило в груди.

Больше всего на свете Валя боялась, что ее опять предадут. Когда ей было пять лет, от них ушёл отец. Когда исполнилось тринадцать – отчим. Мать после этого начала выпивать. Не критично, но всё равно. И в подпитии всё время повторяла «прописные истины»: «Никому нельзя верить. Все мужики – кобели и сволочи».

Тёмку Валина мать на дух не переносила. Даже на порог не пускала. Дело в том, что отчим ушёл к одной дальней родственнице Тёмкиного отца. Городок-то маленький, все всех знают. И чтобы дочь вышла замуж за кого-то из «этого проклятого рода», она допустить не могла.

Не хотели видеть «дочь сумасшедшей алкоголички» в своей семье и Тёмкины родные. Но они всё равно поженились. И приютила молодых у себя Валина старенькая бабушка Люба – очень добрая и очень верующая. Она давно ещё и привела Валю в храм.

***

Жили они хорошо. Валя пела в храме на клиросе, со временем начала преподавать в музыкальной школе. Тёмка работал в автосервисе. Тут и пригодилась его неуемная изобретательность. Мог он «из ничего» такое собрать, что опытным инженерам было не под силу. А уж какую-то там машину починить было для него вообще делом плёвым.

Правда, другие мастера ему завидовали. Потому что большинство клиентов именно к Тёмке хотели попасть. Часто – очень денежных клиентов.

Но не это главное. Главное, что любили они друг друга. Дышать друг без друга не могли. Однажды уехал Тёмка по работе на неделю, машину нужно было клиенту перегнать, так Валя с тоски заболела. С кровати встать не могла. А вернулся муж – всё как рукой сняло.

Одно было грустно. Год прошёл, другой, пятый, а детей у них все не было. А тут ещё родители… Мать Вали кричала, что это потому, что она без материнского благословения за «этого… из проклятого рода вышла». К знахарке какой-то местной ходила, чтобы «отволожить дочь-дуру». Но не подействовало.

Тёмкины родители при каждой встрече говорили: «Разведись, сынок, ну что можно ждать от дочери той пьянчужки. Не родит она тебе никого».

«Доброжелателей» подсылали то к сыну, то к невестке.

– Ой, Валь, а твоего-то с Нинкой видели, – сочувственно сообщали девушке. – Говорят, она уже и беременна от него. Ох, беда-беда…

– Тём, а Валька твоя никак загуляла, – посмеивались над парнем. – С Володькой вон на празднике дуэтом романсы пели.

Но не верили они. Так же жить и дышать друг без друга не могли. Настоящая любовь сильнее интриг и сплетен.

Верили и молились.

***

На обследование в столицу поехали вместе. Хотя Валентина была уверена, что дело именно в ней. Но все же надеялась. А Тёмка решил её морально поддержать и тоже пройти эти «убийственные» для мужского самолюбия процедуры.

– У вас полная непроходимость маточных труб, – сказали Вале. – Нам очень жаль.

Помимо этого, у девушки обнаружили ещё и какие-то эндокринные нарушения. И в итоге страшный для любой женщины диагноз – бесплодие.

– Я знала, знала, – рыдала Валя на Тёмкином плече. – Правильно твои говорили… Никого я тебе не рожу! Никого! Пустышка убогая!

Тёмка рассеянно гладил её по голове и стеклянными глазами смотрел в какие-то свои бумаги.

– Валюш, – пробормотал он, – Мне тоже вот сказали… Какая-то необратимая некроспермия. Все сперматозоиды мертвые. И детей у меня тоже не может быть. Никогда! Понимаешь?

Они долго плакали в обнимку.

– Валюш, а давай возьмём из детского дома? – сказал вдруг Тёмка. – Давай, а?

Валя подняла голову, всхлипнула, потерла красный нос рукой (совсем как маленькая) и неуверенно улыбнулась.

– А кого возьмём, Тём? Девочку или мальчика?

– Девочку… И мальчика… И ещё мальчика…

Через два дня они вернулись домой. А ещё через день поехали в Почаев, к Валиному духовнику – за благословением на усыновление.

– Нет, не могу я вам дать такого благословения. Не ваше это, – сказал старенький монах. И вместо этого дал Валентине какое-то особое молитвенное правило.

– Читайте, живите по-христиански, и будут у вас свои дети. Будут!

Тогда Вале с Тёмкой было по двадцать три года.

***

Шли годы…

Валентина расцвела, чуть пополнела и из девочки-тростинки превратилась в красивую, «аппетитную» женщину.

Темка возмужал, полысел. И не Тёмка уже, а Артем Степанович, уважаемый человек, хозяин лучшего в городке автосервиса.

Умер духовник, не благословивший их когда-то на усыновление и обещавшийся детей.

Валя всё читала то правило.

Им уже по сорок, а всё одни. Смирились, но так же любят друг друга, и так же Валя тоскует, когда муж уезжает.

Сорок два… Съездили в Почаев, на могилку к своему духовнику. Помолились там и решили больше правило то не читать. Не даёт Господь детей, что тут поделаешь.

На обратном пути заехали в один из женских монастырей. Постояли на службе, помолились. Собирались уже уезжать, и тут к Валентине подошла старенькая монахиня.

– Ты подожди, милая, видишь, вон икона Богородицы? Помолись Ей, помолись. И верь, главное… От нас без чуда не уезжают… Да не удивляйся ты, иди!

Валя стояла на коленях перед Богородицей и рыдала. Рассказывала ей всё. Умоляла подарить им ребёночка – не ради себя, ради любимого мужа. А потом ей стало вдруг очень спокойно…

Прошёл месяц.

– Я не знаю, что случилось. Меня не тошнило, не было плохо. Я просто почувствовала, что беременна, – вспоминает Валя. – Сделала тест – да. Врачи были в шоке все. «Это невозможно, невозможно, – кричали, – вы оба абсолютно бесплодны». А я даже не могу рассказать, что чувствовали мы. Первое потрясение – понятно. А потом… Любовь Божию… Огромную, безбрежную…

Валентина шла, гладила свой огромный живот и думала о чем-то своём.

Вдруг лицо ее преобразилось. Оно правда преобразилось. Помолодело лет на двадцать и засветилось какой-то невероятной нежностью.

Валя смотрела куда-то в сторону и улыбалась. Улыбалась так, как улыбаются влюблённые девушки, бегущие на первое свидание. Я повернула голову. К нам шёл Тёмка… Артемий Степанович. Он смотрел на Валентину, и в его глазах было то же самое. То, что было всегда, все 24 года, которые они вместе – ЛЮБОВЬ.

А я смотрела на этих двух людей, которые не предали друг друга и которым Господь, несмотря на все диагнозы, послал великое чудо, и плакала…

Елена КУЧЕРЕНКО. «Православие.фм»