Меня везли на отпевание маленького четырехлетнего мальчика, которого выкрал маньяк, зверски издевался и жестоко убил, размозжив маленькую детскую головку молотком. Три дня город помогал родителям, молодым людям, разыскивать их ангелочка. Никто и не предполагал, что он находится совсем рядом, в погребе соседского дома, в страшных мучениях, в детском ужасе, леденящем кровь. Мы ехали туда.

Просто исполнить обряд и молча уйти права не было.

– Вы должны, батюшка, вы обязаны успокоить родителей. Скажите им слова утешения, поддержите.

Я должен что-то сказать, объяснить случившееся, связать с промыслом Божиим, с Его ролью, замыслом в этой страшной трагедии. Если имя Ему Любовь, то как это всё объяснить, соединить? Я был должен…

Они, наверное, тогда плохо разбирали слова. Передо мной были два получеловека: полумама и полупапа над маленьким гробом.

Полу – потому что они сознанием только наполовину были здесь. Они были как пьяные, как в тумане. В критической ситуации включилась защитная реакция организма: притупилось сознание. Иначе сердце бы разорвалось, оно не перенесло бы проблемы в полном объёме, во всей остроте.

Прочитал, пропел отпуст, аминь. И всё, что смог сказать, я сказал в несколько слов: «Ваш маленький сынок сейчас там, где не плачут, не оскорбляют, не делают больно, где не убивают детей. Он теперь там». И всё.

Тогда мои слова закончились. Но именно тогда передо мной стали вставать вопросы: «Почему?» Вопросы, которые человек всегда задавал Богу в ситуациях критических, тяжелых, невыносимых, когда эти вопросы человек уже не задаёт, он их кричит вверх! Кричит с укором, с упреком, даже со злобой! Ну почему? Ведь имя Тебе – Любовь! Ведь Ты всё можешь! Почему же, ответь. ПОЧЕМУ?

Я стал задавать вопросы, а ОН постепенно, очень терпеливо стал на них отвечать. Начиная с самых простых, грубых, до более тонких, духовных. Итак, почему же?

Почему вообще существует боль? Для чего? Если человек создан для радости благим Творцом? Вот именно потому.

Почему в физиологию человека заложена зубная боль? Потому что не будь её, наших зубов хватило бы на неделю, может, на месяц. Мы грызли бы кости, камни, гнули железки и лишились бы своих зубов.

Но любящий Бог, когда мы не слышим Его тихого голоса, начинает кричать нам через эту боль: «Стой! Остановись! Так нельзя, опасно для тебя». Также любая другая физиологическая боль, например, боль в сердце. Мы можем бежать к какой-то цели, бежать-бежать, ускоряться, исчерпав резервы организма, дойдя до критической фазы, когда сердце может просто надорваться и лопнуть, и в этот момент Господь кричит нам через сердечную боль: «Стой, чадо, остановись, сейчас ты надорвешься, присядь, отдышись, Я беспокоюсь о тебе!»

Так во всем с любой физиологической болью.

Но и с душой то же самое. Любое нарушение нравственного закона принесет боль. Боль как крик от Него: «Чадо, так нельзя, противоестественно, остановись!» Боль предательства, боль ревности, зависти, обиды, боль гнева, как отсутствие мира в сердце, и так далее. Все просто и понятно, но есть еще ПОЧЕМУ!

Почему страдают праведники, почему невинные? ПОЧЕМУ? Почему Христос зовет нас в Царствие Небесное и тут же предлагает крест? Почему Его радость в антиномии проходит через крест?

Это очень сложно для нас, более того, противоестественно. Господи, мы не можем Тебя понять, а, не поняв, как принять? ГОСПОДИ, ПОЧЕМУ?

В середине ХХ века во время страшной мировой войны, когда человечество допускало ужасные, страшные действия в отношениях между отдельными личностями, между народами, странами, людские жертвы исчислялись миллионами: гибли старики, женщины, дети. В это ужасное время в тогда ещё молодом иеромонахе Софронии Сахарове тоже родился вопрос. Вопрос как протест, вопрос как крик туда, вверх – ПОЧЕМУ? ГОСПОДИ, ПОЧЕМУ?

Почему мне, грешному, ничтожному жалко, невыносимо? А где же Ты? Почему Тебя нет? И тогда он увидел Бога, распятого на кресте, Который сказал отцу Софронию: «Разве ты распялся за них?»

Он увидел Христа не того, исторически далекого в двухтысячелетней давности, Который когда-то распялся за нас. Он увидел Христа сегодняшнего на том же кресте, в той же жертве.

Это не Он заставил людей воевать, убивать, зверствовать. Он всего лишь оставил их в своей воле. Оставил, чтобы достучаться до сердец человеческих. Чтобы докричаться до них. Бедные мои, несчастные, поймите вы, наконец, как вы больны. Вам совершенно нельзя жить самим: как вам кажется правильным, как хочется. Вы обязательно начнёте все делать не так, начнёте ссориться, враждовать, убивать. В вас это есть. Во всех, во всех, … в каждом.

Вместе с матерью замученного младенца туда, вверх, с протестом кричала и мать маньяка: «Господи, почему? Ведь он был прекрасным малышом, добрым подростком, почему он стал таким и совершил то, что совершил?»

Почему? Почему? Почему?

Потому, что это есть во всех нас после грехопадения. Мы в ненормальном состоянии, мы все способны на грех, на убийство. Бог сдерживает наше буйство, и мы в благополучии начинаем думать, что всё хорошо, благополучно. Наш инстинкт самосохранения притупляется, кажется, что всё идёт само собой, всё в порядке.

И тогда, чтобы всколыхнуть в нас остроту видения проблемы, Он не наказывает, Он просто отходит в сторону, и мы начинаем наказывать сами себя, доходить до ужасного, и в этом ужасе начинаем кричать:

ПОЧЕМУ? Почему Ты оставил нас?

Потому, что победа еще не одержана, поле битвы – сердца наши, и Бог не может без нашего добровольного участия одерживать победу. Он связан нашей свободой. Он может только кричать нам, упрашивать нас, предлагать помощь.

Господь кричит нам о том, что положение очень серьёзное, настолько критическое, что Он не сходит с креста, и Он на кресте не за Себя, а за наши же проблемы. И как две тысячи лет назад там, на Голгофе, опять получает плевки от людей.

Плевки и обиды, непонимание того, что во всех бедах виноваты сами люди. А Он кардинально не может ничего исправить без нашего участия, без нашего труда.

Процесс выздоровления предполагает принятие горьких лекарств, процедур, соблюдение режима. Всё это ограничивает мою свободу, моё «хочу». Но и даёт результаты. Я начинаю чувствовать себя хорошо, у меня повышается настроение, появляется чувство радости, и вместе со мной радуются и мои близкие, и мой Доктор – Господь Бог.

Ему же слава во веки веков. Аминь.

Протиерей Сергий Баранов.