Многодетная мать Елена Кучеренко почитала то, что пишут в социальных сетях о женской груди, кормлении в храме и поведении детей и пришла в ужас.

Знаете, за что я просто обожаю нас, православных? За непредсказуемость! Вот сейчас идёт пост… Что о нас думают люди не церковные? Правильно – что мы беспробудно ходим крестными ходами, все такие с ног до головы в чёрном, с кислыми минами, шаг вправо, шаг влево – грех и расстрел, бьемся в религиозном экстазе лбами об пол, жуем уныло свою постную траву и ноем о покаянии и геенне огненной. Ну, или в особом порыве фанатизма срываем гениальные выставки современного искусства, громкие кинопремьеры и отнимаем у культурных людей музеи под свои соборы. Как бы не так! Вся эта банальщина в прошлом.
Из-за этой волнительной груди уже неделю православная общественность не спит, не ест и живёт в интернете. Ее обсуждают миряне, ее обсуждают священники. Неожиданно даже для самой себя коснулась эта бесстыжая грудь и монахов. Из-за неё переругались и прокляли друг друга толпы людей, соблазнились сотни мужчин и не меньше женщин. Из-за неё великие умы бессонными ночами рождают новые богословские опусы и миссионерские статьи. Странно, что ещё не начались религиозные войны. Но подождите, ещё не вечер.


Собственно, речь все о той же нашумевшей статье Алеси Лонской “Здесь молятся и рожают”. Не буду подробно ее пересказывать, все уже, наверное, знают наизусть. Если очень грубо, то эта колонка об уставшей матери с не очень спокойными детьми, которая пришла в храм. Дочка шумит, сын плачет, просит есть, священник повёл себя не очень тактично, дед погрозил палкой, а сама она, эта мать, еле стоит на ногах. Наверное, все.

И знаете, я завидую Алесе. Даже не скрываю. Независимо от содержания, это, несомненно, огромная творческая удача. Ну, какой автор не мечтает написать несколько коротких абзацев на избитую тему и навсегда лишить людей душевного покоя и равновесия. Написать так, что каждый увидит в этой несчастной максимум одной страничке что-то своё, личное, наболевшее, интимное. Пусть этого в колонке нет и близко, но всколыхнулись даже самые глубокие пласты подсознания и пошло-поехало.

Разврат и непотребство

Начну с того, что задело народ больше всего. С этой самой пресловутой груди. Собственно, об этой пикантной части тела в самой статье мы найдём следующее: Все! Ни слова больше! Что мы видим в комментариях? Это то, за что сразу взгляд зацепился. Ну и так далее, что тётки бессовестные совсем берега попутали. Раскладывают свои груди по аналоям и храмовым лавкам и выходят оголенные чуть ли не ко Причастию. А батюшки тоже люди, они и взволноваться могут. А простые люди тем более не железные, может у чьей-то жены груди меньше, и вот – развод и девичья фамилия. И как вообще молиться, если кругом разврат, непотребство и эротический соблазн… И ладно бы только эротика. Но все это безобразие ведёт к тому, что с минуты на минуту посреди храма начнут отправлять большую и малую нужду. И так уже забрызгали молоком весь пол, ступить негде…

Но, люди, где вы все это увидели?! Что мне ему ответить? Что нет, мы одеты, просто несколько озабочены и больны? Поэтому нам везде все мерещится? Он и так считает, что все православные – психи. Нет, ну серьёзно, что ответить?

Ведь что должно быть в голове, душе и других местах у церковного человека, если он все это чудесным образом узрел в тех двух предложениях? Или он поёт в хоре, чистит подсвечник, просто молится, а ему видится, что вокруг сплошная обнаженка? Он весь такой благочестивый, уже на грани спасения, а на него со всех сторон надвигаются эти груди… И колышутся… И хохочут… И тянут к нему свои сосцы…

Но зайдите в любой храм, вы нигде не увидите ничего подобного. Вы вообще не увидите кормящих мам. У меня четверо детей, мы на службе несколько раз в неделю, и я никогда не видела этого повсеместного топлесс, взорвавшего интернет. Знаете почему? Потому что кормление грудью в слинге, в специальной одежде, почти всегда в сторонке и в редких экстренных случаях, как это всегда и происходит в церкви, никому не заметно. Если специально не подойти и не заглянуть за шкирку. Или вы думаете, что все спят и видят, как бы достать свое великолепное богатство и потрясти им всем на загляденье?

Я только в эти дни осознала, что кормление в храме, оказывается, для кого-то такая страшная проблема. Нужно иметь очень болезненную фантазию, чтобы видеть то, чего не видно. У автора “хита” закричал ребёнок. На исповеди. Грудные дети не спрашивают, уместно ли им сейчас есть. Они просто вопят. Иногда очень громко. Иногда с ними сложно сразу выйти. Мама сделала то, что успокоило бы его быстрее всего – незаметно (!!!) дала грудь в слинге. Это значит, что было видно только лёгкое движение. Она не пришла к аналою чисто покормить, чтобы всех возбудить. Она хотела как лучше. Это была случайность. Но из этого раздули такое, что просто противно.

Разврат и непотребство

Следующий момент, который взволновал всех – это дети в храме. Что пишет об этом Алеся? Что дочка Маша пытается повиснуть на Распятии. Мама пытается ее одернуть. Что очередь ко Причастию превращается из-за дочки из организованной в хаотичную (они пришли ко Причастию, обращаю особое внимание! Раз очередь уже есть). Перед самым Причастием Маша вырывается у мамы и убегает. Где и попадается на глаза тому дедушке с палкой. Он ее пугает, девочка плачет. Мама разворачивается и уходит, потому что оставаться нет сил. Все. Собственно, о силах я ещё напишу. Пока же о детях.

Что вижу в этом я? Что, да, Маша девочка сложная. Она ведёт себя плохо, она вносит хаос. Мама нигде не пишет, что это хорошо. Она нигде ни в одном слове не оправдывает такое поведение. Она старается это пресекать, но у неё не всегда получается. Что увидели в этом комментаторы? Быстро, навскидку. Ну, и так далее. Что мать сама не умеет себя вести и тому же учит детей. Принципиально! Потому что для неё кричащий и бегающий в храме ребёнок – это прекрасно. Особенно, если он устраивает гонки вокруг Распятия во время Херувимской. Причём специально приносит чад своих к Часам, чтобы всем вокруг нагадить. А наши собственные дети как встали в год с копейками свечечками в храме, так и всю Литургию и стоят по сей день! И никакого шума! Только шепчут благочестиво: “Господи, помилуй!”. А все потому что мы такие молодцы, гении педагогики и истинные православные христиане. А это все какие-то кочетковцы (уж не знаю, откуда эти кочетковцы взялись там, но вот так).

В общем, из-за таких мам в храмах табунами бегают полоумные дети, визжат от голода или просто для того, чтобы всем помешать молиться и заглушить осипшего уже священника, который пытается их перекричать и перед которым незадолго до этого тётки потрясали голыми грудями. Самим этим мамашкам – хоть бы хны, они всю службу истово крестятся, показательно закатывают в молитвенном экстазе глаза и делают вид, что их безумный выводок не с ними. Храм же – вообще не место для детей, грудей, беременных, кормящих и всяческих других болезных!

Я не буду спрашивать, где увидели все это комментаторы – наверное, там же, где и груди. То, что Алеся, как я уже написала, ни одним словом не оправдала такое поведение – это, видимо, не важно. Пошли выдавать все те же глубинные пласты подсознания. Но, опять же, я почти все время в храме уже много лет. Помимо того, что я постоянная прихожанка, у меня там небольшая работа. У меня четверо детей, как я уже писала. Это значит, что я чаще всего нахожусь в окружении таких же мам с детьми. У нас вообще очень многодетный приход. Не удивлюсь, если один из самых многодетных в Москве. Дети ведут себя по-разному. На то они и дети. Кто-то лучше, кто-то хуже. Кто-то шумный, кто-то тихий. Кто-то точно, как Маша. Но, опять же, как и с грудями, я не видела мам-идиоток, о которых пишут комментаторы. Чьи табуны детей ходят всю службу по потолку, а они умиляются.

Больше половины родителей приводят детей ко Причастию или во время службы находятся с ними на улице. Если ребёнок в храме расшалился, они его выводят. Потому что он мешает прежде всего им самим. Понятно, что секунд 30 может быть не идеальная тишина, пока они идут на выход. Никто не считает, что орущий благим матом и сшибающий подсвечники отпрыск – это норма. Никто! Но ребёнок по определению не может быть тихим и безмолвным. Это и есть “живой”, о чем писала Алеся. В любом случае, зайдя в храм, он может квакнуть, крякнуть, заплакать, покакать (в памперс, в памперс, не волнуйтесь), побежать. Он же не кукла. Он ЖИВОЙ! Это не значит, что мы, мамы, позволяем им все. Я до хрипоты объясняю своим, как себя вести. И они иногда даже стараются. Но никогда и никому не помешает только МЕРТВЫЙ ребёнок. Вы это понимаете?

В храме вообще все всем мешают. У нас есть слепая бабушка, которая, пока доходит в храме до лавочки, может задеть своей палкой многих людей. Мешает она? Наверное, да. Если бы она меня не толкнула и не задела палкой, мне было бы комфортнее. “Детям не место в храме! Они мешают молиться!”, – пишете вы. Этой бабушке тоже не место, она же мешает? У нас есть дед, который много лет очень сильно кашляет, реально заглушая священника. Он стоит в притворе и все равно мешает. Кашляет! Ему уйти? У нас есть мальчик-аутист, который ну очень мешает. Его приводят к самому Причастию, но все равно часто происходят разные неприятности. Он шумит, он толкается, его держат. Однажды одна благочестивая бабулька кричала на него: “Если ты будешь так себя вести, я вызову милицию!” А потом удивлялась , что родители его “не сдадут”. Его мама молчала и чуть не плакала. У нас есть женщина на инвалидной коляске. Знаете, как она мешает, когда едет по храму ко Причастию? У нас есть изуродованная, обожженная девочка с отставанием в развитии. И она мешает. Многие глазеют на неё, вместо того, чтобы молиться. И чтобы вам никто не мешал слушать концерт хора и смотреть на нарядного священника из первого ряда. А то ишь ты, решили, что храм – для всех…

А кому, собственно, интересно?

И последнее. Признаюсь, это меня потрясло больше всего. Нет, не потрясло. Мне стало страшно! У Алеси ребёнок-аллергик с пищевой непереносимостью. Она об этом прямо пишет. Что это значит? У меня есть подруга. У ее дочки тоже пищевая непереносимость. То есть – не обсыпало там, если мама поела малинку. А мама ела все время только рис и гречку. На воде. Вы пробовали кормить грудью и есть только рис и гречку на воде? Попробуйте, рекомендую. Она еле ходила и у неё начались проблемы с нервами и вообще со всем. Сейчас чуть подросшая ее дочь ест то же, плюс брокколи и индейку. Все!

Алеся (у которой подобные проблемы, которая не может нормально есть и весит 43 кг) пишет, что за ночь поменяла два обкаканых памперса, и у неё кружится голова. Я кормила детей грудью, ела все подряд, я вполне здоровая тётка со здоровыми детьми, и не всегда у меня были силы поменять им ночью даже один памперс и помыть. “Зачем рожала?”- следует вопрос. “Она два памперса за ночь поменяла и ее носит от грудного кормления и все это без памятника при жизни! Вопрос возник, она в храм зачем пришла: показать свои страдания материнства или исповедоваться?” – пишут затем. “Я поменяла за ночь два обкаканных памперса, и у меня кружится голова” А кому, собственно, интересно, что и как у бедной Лизы кружится?” – читаю я дальше…

Кому интересно?! Она пишет, что ей тяжело, она еле стоит, а ее спрашивают в комментах: “Двое детей – это теперь многодетность? Не знала”. И “Где папа у этих сиротинушек?”

Я помню, одну нашу прихожанку, которую так же спросили: “А где ваш папа, почему сын так себя ведёт?” А папа недавно погиб. Да, она пишет резко, но она нигде не говорит, что ей все должны. Она пытается успокоить сына, она пытается поймать дочь, она еле стоит, потому что у неё сложные дети и проблемы со здоровьем. Вы говорите, что в храме не могли повести себя так, как она пишет? Но если бы на службе были не те люди, а вы, эти комментаторы, было бы ещё хуже.

“Грудничков через пробки? Ау, где мозги оставила? Трёхлетку выпустить из поля доступа – ау, где мозги оставила? Лишать прав таких “мамаш”, – пишите вы. И не дай Бог кому-то встретить вас в храме.

Помню, как в одну из беременностей, в самом начале, я во время Литургии присела на лавочку в одном из монастырей, потому что меня затошнило и закружилась голова. Запели Херувимскую. “Сейчас нужно стоять!” – сказала мне какая-то бабулька. Вся в чёрном и с чётками в метр длиной. “Я не могу, я беременная, мне плохо”. “Сидишь, потому и плохо!” – был ответ. Я встала и ушла.


Однажды я привела детей на Причастие. Была зима, -20. Мы замёрзли и зашли в храм. Самая маленькая заплакала. “Заткнитесь! Евхаристия!” – шикнула на нас женщина. (Причём эту фразу я слышала в жизни дважды). Я и так успокоила бы ее через несколько секунд. Но мы вышли.

Мою вторую дочь ударили палкой на службе просто потому что она проходила мимо. Я видела, как женщина хотела опуститься на колени, а впереди стоял малыш. Она толкнула его, он упал, заплакал, а тётка начала бить поклоны. Это были не вы, случайно? Да, мне стало страшно, потому что человеку плохо, а его просто размазывают. Потому что она явно устала, а над этим глумятся. Потому что ей нужна помощь, а это никого не интересует. Там много писали о том, что православие – это еще и знания. И нужно много читать, много знать, много понимать. Тогда и не будет такого, чего допустила Алеся. А что она допустила? И да, читать и знать надо. Но наш Бог и наша Вера – это ещё и Любовь. А не этот шабаш, прикрытый Евангельскими цитатами.

Хорошо, допустим, она обиделась, преувеличила… Но откуда у вас столько злобы? Даже если вам кажется, что она врет, не проще ли промолчать? Или все равно поддержать? Ведь лучше лишний поддержать того, кто в поддержке не очень нуждается, чем пропустить или осмеять того, кто нуждается…

Но, знаете, на самом не все так плохо. Да, я видела в церкви разных людей. Были те, кто обижали и оскорбляли других, махали палками и т.д. Я сама не подарок, и с этим ещё работать и работать. Но таких, чтобы вот прямо так – единицы, правда. Я и вспомнила о них только в связи с этой статьёй. Чаще люди стараются прийти на помощь тому, кто в этом нуждается. Моих (и не только) детей забирают, пока я исповедаюсь. Нас пропускают, если они плачут. Кому-то собирают деньги, кого-то кладут в больницы, кому-то делают ремонт, помогают справится с депрессией...

Мне даже страшно подумать, что было бы, если бы у нас повели себя так, как на этом Интернет-шабаше. Поглумились. Наш приход – это, действительно, Тело Христово. Где, если у кого-то проблемы, какая-то часть этого Тела болит, ее не отсекают и не выбрасывают, потому что она мешает. Человеку не говорят: “Чего ты приперся, пришёл бы завтра!” Его пытаются поддержать. Ведь мы – одно целое. И если он пришёл, значит есть нужда.

Да и в тех обсуждениях было огромное количество адекватных людей, которых это все потрясло.

Мне вообще кажется, что людей, которые писали все эти гадости, в жизни просто не может существовать. Как не существует голых грудей и табунов орущих детей. Что это какое-то наваждение. По крайней мере, я таких не встречала. Ну а если вы вдруг встретите, обходите их стороной.

Елена Кучеренко