Дорога еще идет вверх. Начинаю чувствовать усталость. Подходим к Голгофо- Распятскому Скиту. Здесь есть колодец. Какое счастье испить холодной, сладкой воды. Сама история Скита удивительна и трагична. Основал его Преподобный Иов по повелению Божией Матери в начале 18 века. Это самый строгий из всех Скитов здесь: круглый год пост – нельзя вкушать даже рыбу и молочные продукты. И неусыпное чтение Псалтыри. Тут подвизались только сильные духом монахи-пустынники.

Начало знакомства со Скитом – это Церковь Воскресения. Она появилась позже, уже после смерти Иова и стоит как раз на месте, где явилась Царица Небесная. Тогда и сейчас Церковь деревянная. Как сказала Мария, в этом Храме всегда Пасха.

Во времена СЛОНа здесь был устроен карцер, по словам узников, кровь в храме лилась рекой. На таком маленьком пятачке было столько заключенных, что нары возвышались под потолком, за малейшую провинность надсмотрщики сбрасывали узников с нар на землю и били.

Чуть выше, на горе находится Распятский храм Перед храмом у тропинки стоит удивительная береза. Эта береза для меня навсегда будет символом того, что Бог поругаем не бывает. Дело в том, что в лагерные годы все кресты на Соловках были уничтожены. Но Голгофа не может быть без креста. Вот и выросла Береза-крест.


Воистину «Всякое дыхание да славит Господа!» Заходим в храм, здесь стоит торжественная тишина, только слышно потрескивание свечей. Все настраивает на серьезный, трагический лад.

В период СЛОНа в Распятском храме был инфекционный барак. Сюда отправляли людей больных тифом. Поистине ужасает жестокость надзирателей, которые заставляли больных, изможденных узников идти до места полураздетыми в лютый мороз пешком. Ежедневно из барака выносили по шестнадцать трупов, и вскоре вся гора от вершины до основания была изрезана траншеями братских могил. Когда же хоронить стало негде, трупы просто накрывали ветками хвои. Сколько здесь полегло – никто уже и не узнает. На стенах храма потрясающе красивая роспись с изображением всей Истории Страстей Господних, от взятия Его под стражу в Гефсиманском Саду до Крестной Смерти. Мария указывает нам на то, что фрески стали пророческим символом судеб андзерских заключённых. Каждый из них прошел арест, допросы, суды, выслушал свой приговор. Каждый нес свой крест и многие закончили свой «Крестный путь» на новой Андзерской Голгофе, страданием и смертью искупив грехи.

Что помогало эти людям выживать в нечеловеческих условиях? По этому поводу так сказал отец Дамаскин: «Когда человек осознал свое положение полной беззащитности, остался, как говорят святые отцы, лишь под покровом своей кожи, то ему ничего не остается кроме смирения. У него открываются глаза на собственное недостоинство и греховность. Становится ясно, как благоразумному разбойнику на кресте, что ничего в жизни не собрано. И вот тут он начинает взывать ко Господу… И тогда он получает укрепление от Него, обретает благодать, которая дает возможность устоять перед испытаниями… Человек выносит страдания и пытки только до известного предела. Потом он перестает чувствовать боль. Если же его страх превышает его веру, то он начинает ощущать себя лишь земным существом и тогда сдается раньше, чем Господь его уводит с поля мучилищного».

Выходила из Храма Распятия я уже другой, было ощущение, что увидела ад и рай одновременно. Тишина храма, мир и покой, а рядом страшная, просто кричащая от боли история этого места. Оказавшись на улице и подняв глаза, я получила утешение в виде красоты, которая открывается с Голгофы. Такую красоту трудно передать словами: прямо передо мной расстилался лесной ковер, окаймляющий жемчужины озер, над ним раскинулось безбрежное ярко-синее небо, чуть припорошенное тонкими облачками. На горизонте шумело лазурное море, сияющее на солнце как драгоценная россыпь алмазов. Воздух здесь кажется еще чище и свежее. Стоишь высоко-высоко и ощущение, что Бог …он прямо над тобой, скажи, и он тебя услышит. Хочется крикнуть: «Спасибо Бог! За жизнь! Я буду стараться! Я буду теперь по-другому жить!»

Спускаемся обратно к Храму Воскресения, Мария предлагает отслужить панихиду на могиле узников. Дьякон Михаил начинает петь, мы подхватываем. Неожиданно из-за елки выходит лиса и садится перед крестом на могиле.

Она просидела до самого конца песнопений, а потом развернулась и ушла. Будто приходила разделить с нами общую молитву. Чудо… Здесь все так, если глаза и душа открыты-многое можно ухватить и заметить. Андзер – русский Антиминс под открытым небом. Про некоторых Святых мы знаем, некоторых Бог сокрыл от нас.

Врезался в память рассказ Марии о священномученике Петре Звереве.


Владыка Петр, архиепископ Воронежский попал на Соловки в 1926 году. Он был очень любим и уважаем, возможно, поэтому ему разрешили служить на Соловках. Говорят, что архимандрит даже в тюремных одеждах выглядел так величественно, что даже надзиратели, забывшись, снимали шапки, когда он проходил мимо. На третьем году отбывания заключения Владыка заболел тифом, и был сослан в изолятор на Голгофу. Перед смертью посетила его великомученица Варвара и причастила святых Христовых Таинств. На празднование иконы Богородицы «Утоли Мои Печали», особо почитаемой им, Владыка и скончался. Господь явил чудо. Тело усопшего было брошено в общую заполненную могилу и прикрыто еловыми ветками. Но заключенные очень любили Владыку и не могли позволить такого пренебрежения. Вопреки запретам, спустя несколько дней после кончины, они выкопали отдельную могилу прямо напротив алтаря Воскресенского Храма. Прошло уже несколько дней, тело должно было иметь признаки тления. Но Владыка лежал белый и мягкий, будто умер только что. Петра отпели, облачили, вложив в руки разрешительную молитву, на которой расписались три священника. Уже тогда, все понимали, что хоронят Святого. Рассказывали, что когда зарыли могилу над ней возвысился столп света, в нем явился Владыка и благословил всех. И после этого больше никто не умер. Эпидемия прекратилась! В 1999 году мощи были чудесным образом обретены, и когда люди прикладываются к ним ощущается тепло и благоухание.

Соловецкая Голгофа – это чистилище. Спуститься прежним с нее невозможно. Идем к причалу с другой стороны острова, где нас ждет катер. Молчим. Трудно что-то говорить после всего увиденного и услышанного. Но путь неблизкий. Потихоньку начинаю приходить в себя. Я очень признательна замечательной Марии, нашему гиду, за такую потрясающую экскурсию. Подхожу поблагодарить ее. Мария рассказывает, что переехала на Соловки из Москвы. На мой вопрос почему? Она ответила, что попав на Соловки однажды, начала возвращаться каждый год и однажды поняла, что больше нигде не хочет жить, кроме как здесь.

Вот мы и на причале, предстоит обратная дорога на Большой Соловецкий Остров. Есть над чем поразмыслить.